На ФИЯ состоялось очередное заседание киноклуба Classic Cinema Club

28-го ноября 2016-го года на факультете иностранных языков ДонНУ состоялось очередное заседание киноклуба Classic Cinema Club. Обсуждались фильмы Барри Зоннефельда «Семейка Аддамс» и «Ценности семейства Аддамс» (1991 и 1993 гг. соответственно), которые были созданы по мотивам так называемого «графического романа» Чарльза Адамса.

Но ещё в 1964 г. появился телевизионный сериал «Семейка Аддамс» (The Addams Family – реж. Сидней Лэнфилд). В роли Мортиши Аддамс снялась тогда Кэролин Джонс. Поговаривали, что в её жилах текла частица индейской крови… Как бы то ни было, но Джонс была действительно очаровательна.

На сайте «Кинопоиск.ру» нашлись такие строки, явно претендующие на аналитичность:

Мортиша Аддамс – хозяйка дома, обольстительная и грациозная женщина с прекрасными чертами лица и роскошной фигурой, одевающаяся исключительно в чёрное… Гомес Аддамс. Каким должен быть идеальный мужчина? Он должен носить усы и беспрерывно курить сигары, оставаться всегда элегантным красавцем и обладать чувством юмора. А главное – пылко обожать свою супругу. <…> Мне нравится чёрный юмор в кинематографе, а здесь его предостаточно, притом, что нет ни пошлости, ни глупости, чем грешат многие комедийные сериалы».

В чём, пожалуй, можно безоговорочно согласиться с автором этих строк, так это с последним утверждением: в фильмах Барри Зонненфельда действительно нет ни пошлости, ни глупости. И дело не только в жанре «чёрной комедии», который уже сам по себе призван разрушать тривиальные эстетические штампы. Дело в том, что режиссёр-постановщик поставил в своей дилогии проблему инаковости, «другости». Аддамсы – не такие, как все (они – иные, другие), и не только потому, что «обольстительны и грациозны» (Мортиция), элегантны («настоящий Казанова» Гомес), непосредственны (дядя Фестер) и проч. Они ДРУГИЕ прежде всего потому, что выламываются из пошлых, расхожих представлений о должном в так называемом демократическом обществе. Они благородны: Гомес и Фестер, а также Мортиша и её дети готовы пожертвовать собой ради близких и друзей. Они видят фальшь и всегда стремятся снизить ожидаемый «накал» страстей, которого ожидают пошлые обыватели, воспитанные на шаблонах и клише. Так, от слащавых песенок школьного детского хора их скулы сводит зевота, а перспектива стать президентом или ортодонтом ужасает. Они остроумны и не теряют чувства юмора даже в минуты смертельной опасности: в ответ на реплику «чёрной вдовы» Дебби («Кто-нибудь из вас любит меня?») они, сидя со связанными руками на электрических стульях, предлагают проголосовать. Они возвышенны: любовь Мортиции и Гомеса не увядает с годами. Им чужды главные пороки американского общества: карьеризм, зависть, высокомерие, жестокость, лицемерие. Великолепна сцена в детском лагере, когда во время празднества, посвящённого Дню Благодарения, прорывается вся человеконенавистническая и ханжеская политика США, которые начали свой цивилизационный путь с уничтожения автохтонного народа американского континента. Недоумки вожатые сочинили пьеску, в которой индейцев называют «нашими примитивными братьями»: «Оказывается, вы тоже… цивилизованные люди. К вашим услугам – школы, библиотеки…» Приговором звучат слова Венсди о том, что белые отобрали у индейцев землю, и теперь те вынуждены торговать сувенирами, чтобы выжить.

Со злым сарказмом показана жизнь американского истеблишмента через «детский» срез: жизнь дорогого бойскаутского лагеря «Чипуа» («Сирота») – второй фильм, «Ценности семейства Адамс». Дети, отдыхающие здесь, – будущая «золотая молодёжь». Встречаясь на протяжении многих летних сезонов, они уже образовали свой клан, в котором нет места состраданию и естественности. Дилогия пародирует все социальные институты Америки: школу, банковское дело, бизнес, организацию детского досуга, мир моды, СМИ, шоу-бизнес, стремление к «лакшери фэшн» (особой роскоши высшего уровня), тягу к подражанию (ср. кадры избрания в лагере главных героинь для постановки спектакля и их радостный визг, как во время вручения «взрослых» кинопремий)…

Показательны и сцены, которые становятся политической аллюзией нацизма. Так, авантюристка, которая представляется в первой серии фильма доктором Гретой Пиндер-Шлёсс, говорит с немецким акцентом и носит на пиджаке нацистскую эмблему (меч Вотана). Да и её фамилия говорит сама за себя. Первая часть фамилии (Pinder) фонетически ассоциирована с Finder – человеком, что-то нашедшим или продолжающим поиск (одно из значений – «охотничья собака»). Упомянутая особа и впрямь нашла когда-то Фестера и подчинила своей воле в поисках лёгкой наживы. На уровне ассоциаций в фамилии звучит и «замОк», Шлёсс (псевдомать действительно насильно удерживает возле себя впавшего в амнезию Фестера, выдавая его за сына и заставляя участвовать в преступных деяниях). Эта дама, «доктор», проявляет садистские, палаческие наклонности, когда пытает Мортицию.

Во втором фильме нацистские аллюзии связаны с травлей «благополучными детьми» Венсди и её брата, Пагсли, когда те собираются бежать из лагеря и кусачками перекусывают колючую проволоку (огороженное место, шум погони, резкий свет фонариков / прожекторов, издевательские шутки, унижение). Быстрая смена эмоциональных состояний детской толпы дирижируется бойскаутскими вожатыми, которые сеют ненависть и насилие: «Мы их НЕНАВИДИМ? – Да! Мы ХОТИМ ИХ УБИТЬ? – Да! – Но мы не станем этого делать, а заставим их веселиться, ХОТЯТ ОНИ ЭТОГО ИЛИ НЕТ!». «Чёрное» начало, таким образом, заключено вовсе не в представителях семейства Аддамсов, а в том обществе, которое их окружает, – лживом, насквозь показушном и жестоком.

В ходе заседания клуба обсуждали и жанр фильма («чёрная комедия»? пародия? фарс?), и графический роман как способ визуализации, характерной для англосаксонского мира и Запада вообще. Попутно затронули виды комиксов и феномен их популярности на Западе; а также поговорили о том, почему тема всего потустороннего (смерти, духов, чудовищ, макабрических танцев смерти / скелетов) так привлекает массового западного зрителя, что явно было учтено и создателями дилогии об Аддамсах. От языческих праздников как субстрате жанра хоррёра перешли к штампам, клише, мнимым и истинным ценностям современного западного общества. Были отмечены двойные штампы: с одной стороны, социальные – лицемерное и внешне идеальное американское общество, а с другой – эстетические: штампы классических «ужастиков», реализованных в фильме (замок семейки Аддамс, Мортиша как прелестный вампир, Фестер – зомби и т.п.). Аддамсы, подобно булгаковской нечисти, конечно же, вызывают симпатию и сочувствие, ибо, как писал Гёте, они есть «часть силы той, что без числа / Творит добро, всему желая зла». Вместе с тем любопытно, что проблема «иного», «другого» приобрела в ходе обсуждения и неожиданную окраску. Собравшиеся не исключили имагологического резонанса подобных фильмов: они вполне могут работать и как «окна Овертона» для продвижения впоследствии определённых мнимых ценностей «иных», «других» сообществ (например, создания «страдательного» имиджа представителей гей-культуры или оправдания каннибализма). Такая вот смешная, мастерски сделанная, но очень непростая комедия…

И.А. Попова-Бондаренко, Л.В. Сапегина