Достойный правнук великого лидера Донбасса

Легендарный прадед Владимир Дегтярёв

Эта история о правнуке человека-легенды, шахтерского генерала, героя Социалистического Труда Владимира Ивановича Дегтярёва, который был не только выдающимся политиком и государственным деятелем Донбасса, а и одним из самых достойных деятелей региона на территории Советского Союза. Владимир Иванович сначала реализовал себя как высокопрофессиональный горный инженер, сделал очень много в деле развития угольной промышленности Донбасса. А трудиться в шахтерском крае он начал еще в годы Великой Отечественной войны, сразу после освобождения Донбасса в 1943 году, куда его направили восстанавливать угольную промышленность.

В 1957 году Владимира Ивановича избрали секретарём Сталинского областного комитета КП Украины. Для Донбасса это назначение стало судьбоносным. По инициативе этого талантливого и прогрессивного человека в регионе начали поощрять строительство индивидуальных домов, благоустраивать города и поселки, обеспечивая их водопроводными сетями и газоснабжением. Строились автомобильные дороги с твёрдым покрытием, был утвержден план создания и развития зелёных зон Донбасса. Владимир Иванович начал создавать единый научно-технический и производственный центр Донбасса. С 1958 по 1960 гг. в регионе было организовано 39 специализированных проектно-конструкторских отделов, 7 заводских бюро и лабораторий по механизации и автоматизации, 72 отдела, бюро и лаборатории по развитию техники, 37 экспериментальных лабораторий по экономике производства, проектно-конструкторские группы на всех шахтах и соответствующие отделы в трестах.. За короткое время Дегтярёв вывел Донбасс в лидеры среди промышленных регионов страны.

В 1964 году Владимира Ивановича Дегтярёва избрали первым секретарём Донецкого областного комитета КП Украины. А в 1965 году при его участии и поддержке создают Донецкий научный центр Академии наук УССР,в регионе появился первый университет – Донецкий государственный. В год 80-летия Великой Победы и Донецкий научный центр, и ведущий вуз региона отметят свое 60-летие, у истоков создания которых стоял выдающийся лидер Донбасса Владимир Дегтярев. Он очень хотел, чтобы Донецк стал крупным университетским и научным центром. И добился своего.

Благодаря прозорливости и трудолюбию Дегтярёва Донбасс в Союзе снискал славу кузницы кадров. Именно Дегтярёв начал уделять много внимания подготовке перспективных кадров не только для Донбасса, но и для всей страны. Выходцы из шахтерского края занимали самые ответственные посты в различных министерствах и ведомствах в Москве, возглавляли промышленные предприятия всего Советского Союза.

И всемирно известную славу города миллиона роз Донецк также снискал благодаря Владимиру Ивановичу Дегтярёву. Однажды, побывав в парках Версаля, Дегтярёв был потрясён его прекрасными розариями. Трепетное отношение к этому цветку питал и директор Донецкого ботанического сада Евгений Кондратюк. Их совместными усилиями промышленный мегаполис стал превращаться в город миллиона роз. Большая часть розовых кустов была с энтузиазмом высажена комсомольцами Донецка. Дегтярёв настолько любил этот цветок, что серьёзно рассматривал розу в качестве элемента герба города. По его указанию изготовили проект герба, где роза изображалась с терриконами, копрами и названием города — «Донецк». Одно время этот большой герб висел на Ворошиловском исполкоме. Однако позже передумали, и на гербе изобразили руку, держащую молот.

Память о Владимире Ивановиче Дегтярёве в Донбассе жива – и его великие дела, и масштаб личности прославляют те, кому посчастливилось с ним работать и знать его лично.

А герой нашего рассказа, выпускник исторического факультета Донецкого государственного университета, ветеран специальной военной операции Владимир Сухинин – правнук этого легендарного человека. Не удивительно, что он воспитан в духе патриотизма, гражданской ответственности и стремления посвятить свою жизнь Родине и своему народу.

Основанная его прадедом Владимиром Ивановичем Дегтярёвым кузница кадров в Донбассе продолжает готовить кадры теперь уже для Великой России. И достойный правнук своего деда Владимир Сухинин – один из этой наковальни, который рано повзрослел и начал свой гражданский и профессиональный путь из Донбасса, продолжая славные традиции лучших представителей этого края.

Короткое военное детство

Владимир Сухинин родился в Донецке 23 августа 2001 года в семье врачей, мама – внучка Владимира Ивановича Дегтярёва. Ожидалось, что Вова пойдет по стопам родителей, но в выпускном классе он решил поступать в Донецкий государственный университет на «Международные отношения». Родители, понимая важность для сына самостоятельного выбора своего пути, Вову поддержали. Он вспоминает, что на его решение также повлияло и то, что его одноклассники и друзья Даниил Дудников и Владимир Степанов тоже выбрали эту специальность. Так, коллективно, в 2018 году школьные товарищи стали студентами исторического факультета. Спустя несколько лет, когда началась специальная военная операция и ребята уже оканчивали бакалавриат, все трое пошли добровольцами на фронт, но воевали на разных направлениях.

«Если не мы, то кто?»

Утро 24 февраля 2022 года Вова помнит в деталях:

— Раздался звонок и папа по телефону сказал, что приедет ко мне поговорить (на тот момент я уже жил отдельно от родителей). Я понимал, о чем пойдет речь, и был готов к этому разговору. Отец объявил мне, что отправляется в зону боевых действий, а я ответил, что пойду с ним. Учитывая, что война длилась с 2014 года, и папа уже участвовал в боевых действиях в качестве медика в начале войны, мое решение было твердым. Мы признались друг другу, что нам страшно, но все же решили: «Если не мы, то кто?».

Спустя несколько часов отец с сыном уже находились в расположении внутренних войск Министерства внутренних дел ДНР. Их определили в третью роту третьего батальона оперативного назначения. Отец с учетом его опыта и профессиональных навыков стал командиром медицинской эвакуационной бригады, а Вова – его санитарным инструктором. Также с ними во внутренние войска вступили товарищ отца со своим сыном, и из них четверых сформировали медицинский экипаж, который прикрепили к штурмовому отделению третьей роты. Все четверо вернулись с войны живыми.

В течение двух недель на базе расположения в Донецке отец учил их правилам оказания первой медицинской помощи и эвакуации раненых, отрабатывали порядок действий в ситуациях, когда счет идет на минуты и ошибка может стоить человеческой жизни. Под наставничеством опытных сослуживцев Вова постигал азы обращения с автоматом АК-74. После чего батальон направили воевать на Мариупольское направление. Медицинский экипаж продвигался вслед за штурмовой бригадой и по команде обеспечивал огневой поддержкой, подавал боекомплекты и продовольствие и оказывал медицинскую помощь.

Не их люди

До Мариуполя путь лежал через множество населенных пунктов. Первый серьезный бой – за поселок Мирный, который состоялся в ночь с 7 на 8 марта. Тогда отец сказал Вове, что лучшим подарком на праздник для сестры и матери будет, если они вернутся живыми. Благодаря своему ландшафтному расположению выше завода имени Ильича поселок имел ключевое значение как для наших войск, так и для противника.

— Именно там нам впервые пришлось столкнуться с войной буквально лицом к лицу. Огонь по нам вели такой плотности, какой мы ещё не встречали нигде. Всё вокруг свистело, рвалось, рушилось. Страшно не только когда в тебя стреляют, но и от осознания происходящего. Вот он – парень, с которым всего две недели назад познакомились, делили сухпаёк и обменивались шутками в укрытии. А теперь он лежит перед тобой, и ты уже ничем не можешь ему помочь. Неделю мы освобождали один-единственный дом, в котором противник устроил огневую точку и где при этом находились старики – хозяева этого дома. Противник не пустил их даже в подвал. Поэтому работать приходилось очень аккуратно. У нас изначально были две непреложные установки: не мародёрствовать и не причинять вреда мирному населению. Эти люди выжили. Мы с отцом доставали их из этого дома, оказывали первую медицинскую помощь, перебинтовывали, укладывали в машину и отвозили к волонтёрам в Сартану, чтобы как можно быстрее их отправили в больницу, – вспоминает Владимир.

На освобождение всего посёлка Мирный ушло две недели. После чего населённый пункт был поделен на секторы, и каждый квадрат наши войска зачищали «вручную». Входили в дома, проверяли подвалы, удостоверялись, что внутри нет мирных жителей, что здание не заминировано, что за гражданской одеждой не прячется переодетый боевик (как правило, у них были татуировки и синяки от прикладов на плечах). Работа была кропотливая и опасная.

В Мирном находилась женская колония, которая оказалась базой НАТО. Когда наши военнослужащие в неё зашли, то обнаружили там карты с нанесенными стрелками наступления на Брянск, на Курск. По словам Владимира, это выглядело, как карты с планом «Барбаросса» у гитлеровцев:

— Если бы я не увидел их своими глазами, я бы никогда в жизни не поверил: те же стрелки, те же направления, только карты современные! Поначалу я вообще много удивлялся. Когда я снял на видео эту огневую точку, обустроенную прямо в жилом доме в Мирном, и наивно сообщил папе, что этим видео открою глаза всему миру, он только молча улыбнулся. Спустя какое-то время украинская артиллерия сравняла этот дом с землёй. И им было не важно, остались ли там мирные – главное, что дом уже не их. Часто приходилось эвакуировать людей – буквально хватать, закидывать в танк или БМП под плотным огнём, потому что противник просто «складывал» дома, когда считал их потерянными для себя. Честь и хвала нашим воинам – за стойкость, за совесть, за то, что даже в аду войны они остались людьми.

В какой-то момент у меня случился внутренний слом. Мы ведь «международники», изучали Женевскую конвенцию: как обращаться с мирным населением, с военнопленными, какие виды оружия допустимы, а какие нет. Но всё, что я видел своими глазами, нарушало эти правила. Ты на дипломата учился, верил в диалог… а теперь держишь в руках автомат. Принятие пришло, когда мы доставали людей из заваренных подвалов (в буквальном смысле эти подвалы враг запаял сварочным аппаратом по шву люка, чтобы никто не вышел). Я своими глазами видел, что в Мариуполе противник минировал жилые дома с людьми. Семьи с детьми не выпускали через зеленый коридор эвакуации, который мы открывали. По людям, которые выходили из укрытий, чтобы раздобыть воды, работали снайперы врага. И тогда мне стало ясно: наше дело правое. Я уж не знаю, чего им там пообещали, что они согласились такие вещи делать по отношению к мирному населению, но я уверен, что истоки нужно искать в событиях, происходивших задолго до спецоперации: на майдане 2013 года в Киеве, во время «Оранжевой революции» и раньше. Все-таки Мариуполь – это Донецкая область, русский город, который в 2014 году оказывал сопротивление послемайданной власти. Формирование образа жителей Донбасса как террористов и сепаратистов сыграло свою роль. Эти мирные жители – не их люди, не их граждане. Это мои личные наблюдения.

«Заседание ООН» на «Азовстали»

После освобождения посёлка Мирный батальон направился к заводу имени Ильича в Мариуполе. Тактика штурма заключалась в последовательной зачистке территории – ангар за ангаром, на которые был разделён заводской комплекс. Предприятие площадью около 26 квадратных километров находится в промышленной зоне, вдали от центра города. Но несмотря на большую площадь, операция прошла относительно быстро: большинство находившихся там мобилизованных военнослужащих ВСУ предпочли сдаться, хотя взятие отдельных участков сопровождалось серьёзными боями.

После освобождения завода командованию стало ясно, что бойцы внутренних сил МВД ДНР уже приобрели серьёзный опыт штурмовых действий. Им поручили новую задачу – выйти к заводу «Азовсталь» и приступить к его освобождению. Продвижение велось через плотную городскую застройку, что делало каждый шаг опасным. Необходимо было проверять дома и квартиры: они могли быть заминированы, внутри могли находиться тела погибших, которые приходилось выносить.

Закрепившись в частном секторе, примыкающем к территории завода, бойцы с 21 апреля 2022 года начали штурм «Азовстали», которая была почти вдвое меньше комбината Ильича по площади, но куда сложнее для наступления. Завод располагался на пересечённой местности с возвышенностями, на которых лежали массивные чугунные рельсы. Противник прятался под ними: советский чугун не пробивался ни стрелковым оружием, ни миномётным огнем. Чтобы выйти на позиции, нашим бойцам приходилось спускаться в низину, затем подниматься по щебёнке, при этом кто-то должен был перебрасывать им боекомплекты – неудобный рельеф для атаки, но идеальный для обороны.

«Азовсталь» представляла собой настоящий город внутри города. Здесь сосредоточили значительные запасы техники, продовольствия и вооружения. Укрывались здесь и мирные жители, которые в итоге оказались заложниками. Сопротивление оказывали в основном наёмники и идейные боевики: 80–90 % оборонявшихся относились либо к иностранным формированиям, либо к запрещённым в России экстремистским организациям вроде «Правого сектора», «Азова» и «Айдара». Они были высокомотивированы и не планировали сдаваться, в отличие от военнослужащих ВСУ.

Медицинский экипаж Владимира и его отца работал практически у линии боевого соприкосновения: расстояние в 300 метров там считались уже тылом, где можно было снять бронежилет и каску. Старший Сухинин воевал непосредственно на территории «Азовстали».

— Во время освобождения «Азовстали» мы столкнулись с «заседанием ООН», на котором было множество иностранных наёмников, говоривших между собой исключительно на английском языке. Их высокий уровень военной подготовки заставлял нас импровизировать и придумывать нестандартные манёвры. Когда наши ребята выходили на штурм, часто требовалось отвлечь внимание противника. Для этого мы создавали видимость плотного огня на одном участке, пока штурмовики заходили с другой стороны. Также мы шли следом за штурмовой группой, вели огонь, не давая противнику подняться в полный силуэт и наблюдать обстановку. Или сопровождали штурмовиков, закрепляясь на определенных позициях, чтобы обеспечить им надёжный тыл, и они могли продвигаться, не переживая. Иногда просто стреляли в воздух – чтобы создать шум, дезориентировать врага и заставить его ошибаться, – вспоминает о штурме Вова.

Военная хитрость и рекордные показатели

С одной стороны завод был прикрыт Азовским морем, с другой заблокирован нашими подразделениями. Противник предпринимал попытки прорыва, но все они заканчивались неудачей. По словам Владимира, наших сил для штурма завода было не много: три роты с левого берега, бойцы батальона «Сомали», заходившие через центр, и мобилизованные, распределённые по всему направлению. Каждый день штурма стоил жизней наших солдат. Поэтому задача стояла как можно скорее завершить операцию. Освобождение этого стратегического объекта в итоге потребовало не только силы, но и военной хитрости.

Противник прочно удерживал позиции, используя не только оружие, но и информационное давление. На телефоны нашим военнослужащим приходили сообщения о том, что якобы группа диверсантов, замаскированных под гражданских, проникла в Донецк. Это вызвало серьёзное беспокойство: в городе оставались семьи бойцов. Пока не удалось прояснить ситуацию, продвижение вперёд даже приостановили.

Наши ребята в ходе операции также использовали методы психологического воздействия: в сторону завода постоянно транслировали гимн России, песни группы «Любэ», «Сектора газа», Виктора Цоя. Однажды наши специалисты сумели взломать вышку мобильного оператора «Киевстар» и разослать засевшим в «Азовстали» боевикам сообщения о том, что русские войска уже в Киеве и Украина капитулировала. Это сработало: 19–20 мая 2022 года они начали выходить группами, оставляя оружие и документы. Многие плакали, осознавая, что их дезинформировали. Запасов у них было достаточно, чтобы держаться ещё долго.

Под заводом скрывался восьмиэтажный подземный бункер. Когда «Азовсталь» была взята, и наши военнослужащие вошли в её помещения, то обнаружили там медицинские лаборатории с пробирками, шприцами, контейнерами с порошками – находка, наталкивающая на новые выводы о причинах стойкости и агрессивности оборонявшихся.

— Я своими глазами видел во время боя то, что иначе как чудовищным не назовёшь. Крупнокалиберная пулеметная очередь оторвала противнику ногу, но он не упал, не закричал от боли. Стоя на одной ноге, продолжал стрелять — и при этом улыбался! Вскоре он повалился на землю, но не от боли, а потому что физически потерял точку опоры, не осознавая, что у него нет второй ноги. В тот момент у меня в голове мелькнула мысль: «Что это за зомби? Против кого мы воюем?», – делится воспоминаниями Владимир.

По сей день освобождение Мариуполя остаётся одной из самых успешных операций в рамках СВО: только пленных тогда было взято около четырёх тысяч! После освобождения «Азовстали» снова были зачистка и фильтрационные мероприятия, которые длились весь июнь. В это время у Владимира обострилась язвенная болезнь вторичным кровотечением и внутренним кровоизлиянием.

Божий промысел и война

— Меня увезли на скорой в Донецк и положили в реанимацию. Затем госпитализировали в санитарное отделение хирургии, где я пролежал месяц. После выписки со мной работал невропатолог, и я закрывал «долги» перед университетом. Несмотря на то, что нас отправили в академический отпуск, мне все же удалось получить диплом бакалавра. Эти хлопоты помогли мне прийти в себя. Однажды, пока я лежал в больнице, украинцы обстреляли рынок поблизости. Когда я был на фронте, это ощущалось совершенно иначе: я чувствовал контроль, обострялись все инстинкты и словно Бог тебя вел. А в больнице я чувствовал себя совершенно беспомощным.

На фронте было множество ситуаций, когда я ощущал Божий промысел. Например, как-то прямо над головой пролетела пуля, упав мне под ноги, свистела, крутилась. Я смотрел на неё, а потом взял её в руки и обжегся, потому что она еще была горячей. В юности я считал себя буддистом: носил какой-то амулет, верил в реинкарнацию, искал ответы в восточной философии. Позже, уже обучаясь на историческом факультете, надел крест, окунался на Крещение, но молитв ещё не знал.

Всё изменилось на войне. Перед отправкой на фронт бабушка дала мне маленькую икону. Она всегда была со мной – в левом кармане кителя. На фронте я стал молиться утром и вечером. Молюсь и сейчас – за родных, за всех наших, за погибших друзей.

Пройдя несколько медицинских комиссий, Вова был комиссован по состоянию здоровья. Он отправился в Санкт-Петербург, куда поступил в магистратуру Санкт-Петербургского государственного университета. Владимир сразу же взял на себя просветительскую миссию – рассказывал своим одногруппникам и новым друзьям правду о войне, которую он видел своими глазами с 2014 года, о своем личном участии в спецоперации, разрушал мифы о сути конфликта в Донбассе. Многие в Санкт-Петербурге были шокированы тем, что двадцатилетние парни уже прошли войну. Постепенно Владимира стали приглашать с лекциями в другие университеты, школы. Сейчас Вова работает начальником сектора гражданско-патриотического воспитания и добровольческой деятельности Санкт-Петербургского молодёжно‑подросткового центра «Московский», а также специалистом управления по работе с молодёжью СПбГУ. Со своим одноклассником Владимиром Степановым они создали проект «Общий сбор», в рамках которого собирают и передают напрямую, без посредников, гуманитарную помощь нашим военнослужащим на фронт, а также проводят встречи и читают лекции. Владимир всегда вспоминает о том, как три школьных товарища отправились на фронт, но один из них – Даниил Дудников – не вернулся домой, погибнув в бою под Харьковом.

— Я всегда рассказываю ребятам, что война в Донбассе началась в 2014 году, и говорю об СВО как о последствии этого гражданского противостояния. Война пришла в мою жизнь, когда мне было 13 лет. И по сей день эта война рядом, получается, что на протяжении почти всей моей жизни. Война много забирает. Слишком много. Но благодаря войне ты узнаешь о смерти, а если ты понимаешь, что такое смерть, то и к жизни начинаешь относиться по-другому.

Помощник ректора Наталия Москаленко, член Союза журналистов России

Главный редактор газеты «Университетские вести» Екатерина Дудникова

Фото из архива Владимира Сухинина