Военный Донецк в очерке участницы «Донецких чтений — 2022» Ольги Ивановой

МОСКВА — ДОНЕЦК — МОСКВА

(Путевые заметки)

октябрь 2022 г.

Собираясь в Донецк, я в очередной раз подумала, что всё происходящее вокруг нас представляет собой цепь не случайных, а закономерных и взаимообусловленных событий.

О том, что в Донецке в октябре состоится конференция «Донецкие чтения – 2022», я узнала из переписки организаторов конференции «Синергия языков и культур», получив доступ к этой переписке в качестве потенциального руководителя секции, посвященной современным проблемам классической филологии. Таким образом, стимул к дальнейшему развитию событий дала С.Ю. Рубцова. Спасибо ей за это большое!

Когда я прочитала информационное письмо о «Донецких чтениях — 2022», мне сразу вспомнилась поездка на конференцию в Донецк, кажется, в начале осени 2004 г. Мы ездили туда вместе с М.Н. Славятинской, известным отечественным эллинистом и по совместительству моим учителем, и в университете, и во многом по жизни. Последние 20 с лишним лет Марина Николаевна буквально выталкивала меня в поездки (как я понимаю, скорее в роли оруженосца) фразой, не предполагавшей никаких возражений: «Оля! Надо ехать!». Вот тогда мы собрались и поехали. Прямым поездом «Москва–Донецк».

В Донецке нас встречал профессор М.Г. Сенив, известный еще со времен СССР украинский филолог-классик, чрезвычайно интеллигентный и деликатный человек. Конференция была междисциплинарной (филология, лингвистика, перевод, культурология) и, как часто в те годы у меня водилось, я, выступая в двух лицах, предполагала говорить о латинском языке как предпереводческой дисциплине или о переводах с древнегреческого И.Анненского. Основная часть конференции проходила на базе отдыха Донецкого университета в Мариуполе. Из Донецка в Мариуполь нас привезли автобусом. Добрались мы довольно быстро. В Мариуполе – море, солнце, покой! Среди участников конференции, помимо представителей Донецкого университета, было много гостей из разных стран бывшего Союза, а также из городов Украины – Харькова, Львова и др. Все говорили по-русски, активно общались, вспоминали встречи, события, имена – еще из прошлых, советских времен. Всё было, как обычно бывало, на наших общих традиционных советских конференциях. Казалось, ничего и не изменилось, мы – в пространстве нашей общей, прошлой жизни. Не было чувства ностальгии, было переживание привычной реальности. Это ощущение продолжалось до пленарного заседания.

Одним из первых на этом заседании выступал заведующий кафедрой перевода Харьковского университета; в нарушение всех норм переводческой этики, прекрасно понимая, что большая часть присутствующих – русскоязычные гости и что перевода в рамках традиционно русскоязычной конференции не предусмотрено, он сообщил, что будет говорить на государственном языке своей страны. Мы прослушали его доклад на звучном, красивом украинском языке, почти не понимая, о чем идет речь. Но, вероятно, докладчик и не стремился донести до нас содержание своего доклада; похоже, его целью было – «продемонстрировать», указать на то, что русский язык в Мариуполе больше нас не объединяет.

Мариуполь – его страна, его земля, а мы здесь – чужие. Мне это показалось особенно обидным, потому что для меня Мариуполь – город моего детства, многие годы я приезжала сюда с бабушкой к родственникам на лето. В этой родственной мне семье были и русские, и украинцы, и греки. И я не помню, чтобы у нас возникали какие бы то ни было проблемы с коммуникацией и взаимопониманием. А тут, на конференции, коммуникации не получилось. Коллеги докладчика, правда, пытались как-то смягчить ситуацию, но осадок, как говорится, остался.

И вот теперь, спустя без малого 20 лет, в нынешней очень непростой ситуации, когда Донецк и Мариуполь стали снова «нашими», я сразу решила, что обязательно должна там побывать; хотя бы в Донецке, тем более (и это меня удивило!) предполагался смешанный формат, т.е. донецкие коллеги ждали гостей очно.

Списавших с организаторами, я получила всю необходимую дополнительную информацию, в свою очередь, предложив не только наше (совместно с Н.А. Калевич) выступление от имени СПР, но и сотрудничество с нашей общероссийской переводческой организацией. Завязалась переписка, обсуждение, и в ответ на моё письмо – отклик донецких коллег, которые решили вступить в Союз переводчиков России. Их оказалось 10! Мы организовали телемост, встретились, поговорили, всех приняли. А после этой встречи онлайн у меня отпали все сомнения: я поняла, что должна ехать.

Началось выяснение того, как добираться. Времена прямого поезда «Москва–Донецк» остались в далеком прошлом. Как выяснилось, после обсуждения различных вариантов, единственный верный способ сейчас добраться до Донецка – прямой автобусный рейс «Москва – Донецк», который осуществляют различные компании-перевозчики. Их много, и можно подобрать наиболее удобный по времени рейс. Правда, время в пути составляет почти сутки. Меня это не смутило, и я сначала купила билет «туда», поскольку дата моего возвращения определялась многими дополнительными условиями. Параллельно попыталась забронировать гостиницу. В интернете обнаружила, что нигде мест на мои даты нет. Очень удивилась и стала обзванивать гостиницы. Единственная гостиница, где ответили на мой звонок, был знаменитый и дорогущий «Донбасс Палас». На вопрос, можно ли забронировать номер, мне сказали, что по этому вопросу лучше звонить накануне отъезда. Так задолго (дело было за 10 дней) они ничего сказать не могут, поскольку «всё может быть», но места однозначно есть и однозначно будут, если всё будет хорошо.

Параллельно в цепи моих закономерных случайностей возникло еще одно звено. В чате «Актуальные проблемы современной коммуникации» я прочитала информацию О.И. Северской о словаре войны В.И. Теркулова. Вспомнила, что видела эту фамилию в переписке организаторов «Синергии». Вышла в чат переписки и обнаружила, что В.И. Теркулов там не только упоминается, но и активно сам в дискуссии участвует. Взяла на заметку номер его телефона. В это время к чату про коммуникацию подключился С.С. Хромов и сообщил, что В.И. Теркулов сейчас в Москве, но в ближайшие дни собирается к себе в Донецк. Я написала Вячеславу Исаевичу, рассказала о себе, о том, что перевожу с греческого книжку про то, как в 30-е годы прошлого века в Мариуполе пытались создать литературный язык советских греков. Мы договорились встретиться в Донецке. К тому времени у меня в руках уже оказался билет в одну сторону, но тут начали появляться препятствующие, как казалось, отъезду обстоятельства.

Сначала мне сообщили о том, что всю конференцию перевели в режим онлайн. Потом было объявлено о введении военного положения. Потом мне позвонил представитель перевозчика и сообщил, что мой рейс в Донецк отменен и надо, если я хочу ехать, сдать билет отмененного рейса и купить билет на другой. Я поменяла билеты. После приобретения нового билета в Донецк, выяснилось, что я не могу купить обратный билет. Их продают только при наличии донецкого номера телефона. Эту проблему мне помогли решить донецкие коллеги. Преодолев все препоны, загрузив в чемодан книги издательств «Флинта» и «Р.Валент», которые направили коллегам из Донецка свои лучшие издания, я, наконец, собралась в дорогу. Позвонила в отель. К счастью, он стоял на месте и продолжал работать. Сотрудники отеля сказали, что разместят меня без проблем. И вот я еду в метро на автостанцию, а по дороге мне еще предстоит встреча с А.А. Лукьяновой, которая хочет передать в подарок донецким коллегам книгу воспоминаний Л.О. Гуревича.

Взяв книги Леонида Ошеровича, обнявшись и получив напутствия от А. А., добираюсь до автостанции Новоясеневская. Время – 16.00. У автобуса в Донецк – многолюдно. Грузят вещи, называя точки маршрута, где собираются выходить: Донецк, Шахтёрск, Харцызск, Макеевка. Моя соседка едет в Горловку: не успела на прямой автобус и решила добираться до Горловки через Харцызск. Об этих городах в последние месяцы я слышала только в сводках военных действий. И сейчас происходящее мне кажется каким-то нереальным. Все эти люди вокруг едут туда, где стреляют, везут с собой из Москвы детей и чемоданы. Коллеги из Донецка предупредили, что интернет и привычная для меня связь работают только до Ростова (Ростова-на-Дону). На КПП в Ростове мне надо сообщить в Донецк, что до Ростова добралась, а дальше в случае необходимости просить попутчиков из числа жителей Донецкой области звонить с их телефонов, которые обслуживает местная телефонная сеть «Феникс».

Мы едем, преодолевая бóльшую часть пути вечером и ночью. Утро наступает в Ростове-на-Дону. Здесь КПП. И хотя граница формально открыта (ведь мы уже одна страна), паспорта проверяют и досмотр сохраняется. Оно и понятно – военное положение! Я сообщаю в Донецк по еще работающему WhatsApp, что до Ростова добралась. Дальше – уже Донецкая область и указатели на дороге из сводок новостей. К перечисленным выше добавилась Ясиноватая. Мои попутчики начинают выходить. Смотрю, как они садятся в такси. Почти как в привычной мирной жизни. Только попадается военная техника и выше, чем в Москве, частотность машин с нарисованной буквой Z, которая в начале военной операции подвергалась в Европе репрессиям.

Кстати, в своей латинской графической вариации по происхождению она восходит к этрусскому алфавиту, а римлянами за ненадобностью в передаче собственно латинских звуков использовалась для написания заимствованных из греческого слов с буквой ζ (дзетой), передававших отсутствующий в латинском греческий звук. Последнее дело – отыгрываться на букве с доисторическими корнями! В Донецк мы въезжаем раньше, чем планировалось, а поэтому прошу попутчиков позвонить коллегам, которые должны встречать меня на Южном автовокзале. Донецк. Региональное отделение СПР в Донецкой Народной Республике

И вот я на месте. На автовокзале меня встречают недавно ставшие членами СПР молодые преподаватели факультета иностранных языков. Идет почти проливной дождь. Мои встречающие, совсем как в обычной жизни, заказывают по телефону местное такси. Едем в гостиницу. На улицах малолюдно. Много машин с буквой Z. Едем мимо домов: в окнах крест-накрест наклеены листы бумаги или пленки. Как на кадрах кинохроники времён Великой Отечественной войны. В некоторых домах на месте витрин магазинов и квартирных окон – листы из прессованной фанеры. Понятно, что стекла выбиты во время обстрелов. Фасад «Донбасс Палас» тоже поврежден. Мне объясняют, что сюда был «прилет». Разбитые окна первого этажа заделаны пленкой.

В гостинице меня встречают очень приветливо, даже радостно, сообщают, что свободные места у них, конечно, есть, но предупреждают, что нет воды. Иногда, правда, она ненадолго появляется. Договариваемся с коллегами, что я оставлю вещи в номере, оформлю поблизости в офисе «Феникса» местную симку, и мы пойдем в университет (он находится в нескольких минутах ходьбы от отеля). На первом этаже обращаю внимание на развешанные указатели, которые обозначают путь в подвал, т.е. в бомбоубежище. Выхожу из лифта на своем этаже и вижу бдительного охранника с автоматом. Номер у меня шикарный! Как-никак – «Донбасс Палас»! Но воды в кране нет, зато стоят налитые доверху технической водой две пятилитровые бутыли. Отлично!

Оставляю чемодан, выхожу на улицу, покупаю местную симку, встречаюсь с моими сопровождающими, и мы идем в университет. Дождь льет не переставая. В университете меня ждет встреча с деканом факультета иностранных языков Аллой Геннадиевной Удинской. Того самого факультета, на котором преподавателями работают члены недавно созданного регионального отделения СПР в Донецке. Мы долго разговариваем с Аллой Геннадиевной. Фантастический человек! Энергичный, позитивный! Она рассказывает о жизни университета, факультета. На факультете открыт специалитет по переводу и переводоведению. Сейчас все учатся удаленно. Преподаются два языка. Хотели бы начать преподавать восточные, но много проблем организационного характера.

Передаю приветы и приветствия от С.Г. Тер-Минасовой, НОПриЛ, коллег из МГЛУ и НГЛУ. Обсуждаем возможные направления сотрудничества. Обнаруживаем общих знакомых. Вспоминаем добрым словом покойного уже М.Г. Сенива. Знает А.Г. и того докладчика в Мариуполе, который когда-то не захотел общаться с русскоязычной аудиторией на русском. Он и сейчас остается одним из ярых сторонников идеи о том, что преподавателей Донецкого университета «надо перевоспитывать». А.Г. почти буднично говорит о бомбежках во время прогулок с собакой в своем спальном районе, о регулярных «прилетах» во двор ее многоэтажного дома, о том, как «ударили» по биофаку, о том, что после бомбежек они созваниваются со знакомыми и родственниками, чтобы понять, насколько серьезны последствия ударов, вспоминает, что недавно на улице, совсем рядом с университетом был «прилет» с жертвами.

Одновременно говорим об украинском языке. Его новом статусе в присоединенных регионах. О возможности его использования в переводе. О том, что многие преподаватели Донецкого университета сегодня в силу обстоятельств параллельно со своей основной профессией – квалифицированные переводчики украинского. А.Г. рассказывает, что все наши молодые члены СПР из Донецка – её выпускники. Многие из них в качестве переводчиков нередко сопровождают приезжающих в Донецк иностранных корреспондентов, т.е. работают почти на линии фронта. А.Г. помогает мне созвониться с В.И. Теркуловым, чтобы договориться о встрече, и передает меня в руки Виктории Вадимовны Писаревой, руководителя нашего молодого Донецкого регионального отделения.

Вместе мы отправляемся на встречу с Вячеславом Исаевичем. Располагаемся в кафе недалеко от университета. Здесь как-то светло, радостно, уютно. Вкусно готовят. По моим старым воспоминаниям, Донецк всегда оставлял ощущение света, радости и потрясающей энергии своих жителей. Сейчас всё это есть, всё сохранилось. Но как мне кажется, стало даже сильнее, потому что надо сохранять и нести свет и радость «вопреки», «назло» – и войне, и смерти. В.И. рассказывает о том, где в Донецке готовят самый вкусный кофе. И одновременно – о войне, о словаре войны, о донецких говорах, о лингвистике, о моих азовских греках и др. В.И. – представитель татарской диаспоры Донецкой области. Донбасс – его родина, он за Донбасс в ответе. Доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка, член Союза писателей ДНР. Поэт. Ученый с большой буквы. Человек потрясающего кругозора! В общении с ним понимаешь, какого высокого уровня это человек, какая интеллектуальная глыба!

В.И. и мои молодые коллеги провожают меня в гостиницу. Дождь продолжается. Прощаемся. Поднимаюсь на этаж. На выходе из лифта – тот же человек с автоматом. В номере очень тихо. Ловлю себя на том, что сегодня не слышала ударов, наносимых по городу.

Утро начинается с бомбежки, глухие удары где-то далеко. Как гром. Дождь закончился. Мне звонит моя новая знакомая Юля, тоже новый член СПР. Договариваемся встретиться у входа в университет. А.Г. пригласила меня принять участие в пленарном заседании конференции. В здании долго не можем попасть в лифт. Из него сначала выгружают стройматериалы (идет активный ремонт), а затем загружают ведра с технической водой для нужд преподавателей и сотрудников. Мои сопровождающие рассказывают, что с марта этого года, т.е. с того момента, когда в городе начались проблемы с водой, у них появились новые понятия. Например, «день воды». Это когда в доме дают воду или когда привозят воду к дому. На верхние этажи многоэтажных домов вода не доходит, даже если она иногда поступает по трубам. Стирать ездят к родственникам или знакомым, у которых появляется иногда вода.

На факультете нас встречает Алла Геннадиевна. Она всегда улыбается. И это тоже, как мне кажется, не только черта характера, а для того, чтобы – «несмотря на, вопреки, назло». Они живы, они работают, они занимаются наукой, они продолжают учить студентов.

Пленарное заседание конференции. В почетном президиуме – ректор Донецкого национального университета доктор физико-математических наук С.В. Беспалова, представители администрации ДНР, руководители ведущих донецких вузов, гости из Москвы. Я оказалась рядом со столом президиума, совсем недалеко от Светланы Владимировны. Я этим очень горжусь и радуюсь, потому что очень хорошо могу её разглядеть. С.В. – биофизик, занимается очень важными, в том числе, для экологии Донецкого региона, делами. Мне С.В. показалась «железной». Вот что значит физик! Слова чеканные, строгие. Просчитан каждый жест, каждая фраза. Очень организованный, очень системный человек. Отчет о пленарном есть на сайте ДонНУ. Не буду описывать все выступления и всех выступавших.

После пленарного заседания возвращаемся на факультет. Перед началом работы секции, посвященной проблемам перевода, торжественно вручаю членские билеты Союза переводчиков России нашим новым членам, преподавателям кафедры теории и практики перевода. Сегодня пришли не все. Одна из коллег – сопровождает иностранных журналистов, переводит. У другой – вчера на фронте погиб брат. Таковы страшные реалии современной донецкой жизни.

На секции говорю о новых направлениях в практике перевода, которые, в свою очередь, инициируют создание новых направлений теории. Рассказываю о работе СПР. Моим основным собеседником оказывается потрясающий человек – Владимир Александрович Дроздов, доктор филологических наук, профессор кафедры. В.А.– профессиональный переводчик, с огромным стажем практической переводческой работы за границей, в разных странах мира. Очень скромный, милый, добрый человек с замечательной улыбкой. Он тоже помнит ту конференцию в Мариуполе. Помнит и мою Марину Николаевну и с радостью сообщает, что у него есть знаменитый красный двухтомник древнегреческого языка. За окном слышны удары снарядов. Мои собеседники определяют на слух, какие из них «входящие», а какие «исходящие».

Под звуки «входящих» и «исходящих» обсуждаем проблемы перевода и переводчиков, русистику и украинистику, украинскую терминологию филологической сферы, вспоминаем попытки «перевоспитать» преподавателей Донецкого университета, пьем чай и едим конфеты донецкой кондитерской фабрики, красивые и вкусные – «назло и вопреки». Подходит к концу конференция и наша встреча. Мои милые девочки везут меня на автовокзал. Они совсем молодые. Одной – 26. Война началась в день 18-летия и продолжается до сих пор. Она говорит, что в последние годы чаще бывает на похоронах, чем на праздниках. Потеряла многих своих друзей и знакомых. Девочки мечтают о том времени, когда война закончится и они смогут спокойно жить, работать, путешествовать. На вокзале мне кажется, что орудия бьют совсем рядом. Становится как-то не по себе, а мои девочки продолжают разговор, отмечая иногда, что вот сейчас бьют «грады». Вчера, говорят они, стреляли мало, потому что ВСУ не любят «работать в плохую погоду».

Мы прощаемся. Я сажусь в автобус и еду назад, в Москву. До Ростова – совсем немного, а за Ростовом – другая жизнь.

Противоестественно, когда война становится постоянным временем и пространством твоей жизни, когда на детской площадке возле твоего дома разрываются снаряды, когда запрещают твой язык, твой народ, твою культуру. Противоестественно, когда, если ты несогласен, тебя пытаются выгнать из твоего дома, с твоей земли, в которой похоронены твои деды и прадеды. Противоестественно, когда извращают и уничтожают нашу общую историю, наши общие святыни, нашу общую память. За манкуртами не может быть будущего. Я уверена – правда и разум победят.

О. Ю. Иванова, президент СПР